"...Это был человек, который воплотил в жизнь социализм. Он постоянно все отдавал другим. Отдавал свое время, решал бесконечное множество срочных проблем, и как можно незаметнее для других старался поддержать - и морально, и материально - как отдельных людей, так и начинания, которые нуждались в помощи. При этом его поддержка и забота и от тебя требовали отдачи всех сил. Он мог легко вернуть с небес на землю язвительным замечанием, серьезной критикой, которая была полезней любой пустой похвалы, часто бывал настойчив и прямолинеен. В этом смысле он был таким старейшиной нашего племени, на которого все ориентировались. Когда старейшина уходит, все племя страдает. И нет никого, кто мог бы занять его место".
+ + +"...Меня больше всего поражало, насколько его мысли были заняты теми, кого он оставляет здесь. Он искал подходящую песню в честь Римы, песню для поминальной службы, предлагал людей, которые, как ему казалось, будут в состоянии что-то сказать, и щадя тех, кому будет слишком тяжело. Он сам подбирал необходимые материалы: что-нибудь, что могло бы взбодрить и разбавить печаль, вроде жизнерадостного видео Фреда Астера, а потом - что-нибудь горячее и восторженное, например, запись с речью французского революционера, которого он сыграл в давнем телеспектакле в 80-х. Когда я его спросил, что он чувствует, он сказал, немного помедлив: "спокойствие". Возможно, именно это спокойствие и сила духа позволили ему привести в порядок дом (он в буквальном смысле обставил мебелью новый дом Римы, приобретенный для ее дальнейшей жизни), попрощаться с теми, с кем смог, и, надеюсь, испытать определенную гордость за то, сколько он успел сделать на этой земле".
"...Сейчас, оглядываясь назад, понимаешь, что Алан Рикман был неким мифическим старшим товарищем для целого поколения молодежи и своеобразной иконой культурной элиты. Но не будем забывать, что родом он из неполной рабочей семьи с индустриальной окраины. И я уверен, что именно это позволяло ему легко находить общий язык со всеми, с кем его сводила судьба - начиная от фанатов, охотников за автографами и заканчивая нуждавшимися в убежище беженцами. Алан осуждал несправедливость, неравенство и лицемерие. Он любил дело, которому служил, и считал, что искусство должно быть для всех. Ему была безразлична слава, а свою популярность он готов был использовать лишь как способ пролить свет на то, во что искренне верил. Этот свет сияет до сих пор".
Фрагменты воспоминаний Яна Риксона (бывшего художественного руководителя "Роял Корт") The Guardian, 11.12.2016
